Чехов сказал однажды: «Все мною написанное забудется через 5—10 лет; но пути, мною проложенные, будут целы и невредимы». Первая фраза – отчасти дань скромности, отчасти шутка, вторая — полна глубокого и важно¬го смысла. Чехов считал себя пролагателем новых путей и в этом видел свое писатель¬ское назначение. Какие же это были пути? В конце 80-х годов, когда творческий ме¬тод Чехова уже вполне определился, он заметил в письме к Плещееву: «Цель моя — убить сразу двух зайцев: правдиво нарисо¬вать жизнь и кстати показать, насколько эта жизнь уклоняется от нормы. Норма мне не¬известна, как неизвестна никому из нас. Все мы знаем, что такое бесчестный поступок, но что такое честь — мы не знаем» (П Ш, 186). Можно ли, однако, показать уклонение от нормы, не зная, что такое норма? Чехов считал это возможным. Норма жизни и че¬ловеческих отношений, думал он, не всегда может быть прямо выражена и деклариро¬вана, но подлинный художник всегда чув¬ствует и ощущает ее, видит отклонения от нее, показывает их и таким образом как бы конструирует норму от обратного.